Дом авиаторов в Москве - детище Ле Корбюзье или один из?

«В четверг, 15 октября, в Москве открыли памятник архитектору Ле Корбюзье (1887−1965). Он установлен у единственного здания, построенного в нашей стране по его проекту — дома Центросоюза на Мясницкой улице» (ТАСС). Портал «Яндекс.Новости» сообщил мне это обычным рутинным образом в пятницу и едва ли подозревал, что пробудил в моей голове вроде бы как не связанные с архитектором воспоминания…

Читал я о работах Ле Корбюзье, а в голове у меня крутилась другая новость — более ранняя по времени и более важная для нашей семьи. Мало кто знает, но косвенным образом упомянутый архитектор являлся автором еще как минимум одного здания в Москве. Если быть точным — вдохновителем. И это здание оказалось непосредственно связано с моей семьей. Считаю своим долгом познакомить с этим зданием всех желающих, особенно в связи с открытым памятником архитектору!

В нашем семейном фотоальбоме среди фотографий, кое-где черно-белых, кое-где цветных — одна особенная. Мой дядя, работник Московского машиностроительного завода «Знамя Труда», в советское время принимавший участие в сборке самолетов «Ил», с гордостью машет в камеру ключами от новой квартиры, а за его спиной виднеется два ряда бетонных опор, сужающихся книзу. На обороте фотографии стоит дата — 1979 год, и надпись: «Построили нашу сороконожку!» Это тот самый день, кода дядя, ударник труда, получил от завода квартиру в уникальном доме на улице Беговой.

Увы, в той квартире я никогда не был: ровно через 12 лет дядя переехал в другой дом, на юг столицы, сменив заодно не только место жительства, но и место работы. Когда уже мне пришлось сменить свое место работы, я, наоборот, оказался ближе к этому дому, чем дядя, но мне и в голову прийти не могло, что здание, мимо которого я проезжаю на троллейбусе каждый день по пути домой — и есть то самое, где он некогда получил квартиру! Только приехав к нам в гости пару месяцев назад и услышав от меня описание странного дома на Беговой улице, дядя радостно воскликнул: «Так это же наша „сороконожка“, авиаторская!» — достал фотоальбом и нашел ту самую фотографию, с опорами. «А где дом-то?» — не понял я. «Как — где? — удивился дядя. — Там, наверху…» Вот тогда-то этот ряд опор у меня в голове совместился с той картинкой, мимо которой я проезжаю каждый день, только несколько видоизмененной временем… Возле него теперь — Третье транспортное кольцо и новенькая эстакада.

Многоквартирный дом, расположенный по адресу «улица Беговая, дом 34», впечатляет своими габаритами и формой сразу же! Необычное, уникальное здание, которое было построено в 1978 году, в канун Олимпиады 1980 года по проекту архитектора Андрея Меерсона. Изначально он задумывался как гостиница для нужд Олимпиады и должен был насчитывать 16 этажей, но в итоге построили только 13.

Читая описание, наверняка можно задаться вопросом: чего же в этом доме такого особенного? Все мы не раз видели 12−16-этажные дома, как многоподъездные, так и дома-башни, и все они похожи друг на друга. Упомянутый дом насчитывает вроде бы не так много этажей, однако я сразу упомянул, что он уникален. Выглядит дом сплошной стеной, причем как вблизи, так и на удалении от него, и на это есть минимум две причины.

Первая состоит в том, что подъезды дома, изначально, напомню, рассчитанные на гостиничные коридоры, очень широкие; центральный подъезд насчитывает девять квартир на каждом этаже, а два крайних — по семь. Таким образом, три секции дома имеют не по-советски большую протяженность, а общая длина дома составляет примерно 130 метров.

Вторая же причина и является главной особенностью дома: да, жилых этажей тринадцать, но стоят они на весьма необычном фундаменте… Самый нижний жилой этаж дома покоится на 20 железобетонных брусьях, лежащих на железобетонном основании в виде трапеции, а основание, в свою очередь, опирается на 20 парных железобетонных опор-ног, достигающих высоты примерно четвертого этажа обычного жилого дома!

Вот теперь представили, да, эту большую бетонную сороконожку?! Причем сороконожку в прямом смысле этого слова, ведь опор-то — двадцать пар! Когда я, стремясь изучить дом подробнее, подошел к нему вплотную, взгляд как раз уткнулся именно в ноги-опоры, сужающиеся книзу, и только потом поднялся высоко-высоко наверх, к жилым этажам. Первый этаж на высоте четвертого! В тот момент я пожалел, что дядя съехал отсюда!

Чтобы подняться к жилым этажам, не обязательно обзаводиться летательным аппаратом или самому учиться летать (как можно подумать из прозвища дома): здание имеет три подъезда, которые располагаются на земле. Их особенностью является то, что они вынесены за пределы основной конструкции здания, а поскольку первый жилой этаж дома поднят над поверхностью на немалую высоту, то подъезды вместе с входами в дом располагаются на этаже «0», со стороны Беговой улицы. Дядя рассказывал, что в лифте этого дома после кнопки 1-го этажа была кнопка с номером «0».

Сами подъезды имеют овальную форму с узкими окнами-бойницами, стены их хранят следы деревянной опалубки, которую использовали строители. По задумке архитектора, это придает зданию особый эффект стиля «брутализм». Попасть из подъезда в дом и обратно можно по открытым наружным (незадымляемым) лестницам. Такая конструкция применена для того, чтобы в случае сильного задымления или пожара жильцы могли безопасно покинуть здание, пройдя по наружному воздушному коридору к лестничным клеткам.

Что касается внешнего облика дома, то он имеет еще одну черту: он как будто расширяется кверху, поскольку каждый следующий из тринадцати этажей чуть-чуть выступает над предыдущим. Эффект этот визуальный, и получается он из-за того, что плиты лежат друг к другу под определенным углом.

Кроме тринадцати жилых, здание имеет еще и два технических этажа. Один из них — над жилыми этажами, а второй — под опорами-ногами дома. Кстати говоря, дядя назвал один любопытный факт, вытекающий из конструкции дома: вокруг опор-ног почти всегда свободно гуляет ветер, хоть расставляй руки и лети до подъезда! Одновременно с этим его утверждением у меня возник вопрос: а зачем вообще этому дому такие высокие, большие опоры? Наличие реки в непосредственной близости от него объясняло бы их наличие, но поблизости от дома нет ни ручья, ни речки (транспортные не считаются). Ответ я решил поискать на бескрайних просторах Интернета.

Самая популярная версия, объясняющая наличие опор, состоит в том, что дом подняли на такую высоту с целью не допустить скопления выхлопных газов в районе первых этажей. Однако эта версия показалась мне нелепой: до постройки Третьего транспортного кольца движение на этом участке Беговой улицы было не таким интенсивным, как сейчас, и такие меры были совершенно излишни. Да и, исходя из этой логики, все дома на оживленных перекрестках города стоило бы поднять на аналогичные ноги-опоры, чего в реальности, как вы уже догадались, не произошло.

Истинная причина весьма типична для Страны Советов, но она была найдена мной не так уж быстро. Оказывается, дом-сороконожку, по изначальному проекту, планировалось построить в районе современной станции метро «Водный стадион», на набережной Москвы-реки; в этом случае «ноги» открывали бы проход к набережной и к тому же позволяли бы свободно циркулировать потокам влажного воздуха. Однако советские руководители, как это часто случалось в то время, очень хотели показать всю мощь страны Советов иностранным гостям Олимпиады-80, так сказать, козырнуть своим строительным величием, поэтому домик вместе с его ногами переместился к одному из главных въездов в город, располагавшемуся на тот момент именно там, на пересечении улицы Беговой и Ленинградского проспекта. Весьма уютно, надо сказать, устроился! Справедливости ради отмечу, что в данном конкретном случае гордиться было чем, ведь этот дом — самый первый в СССР, который построили с применением монолитного железобетона!

И, казалось бы, при чем тут Ле Корбюзье? Предлагаю поискать ответ. Вернемся чуть назад и выдернем из моего рассказа немного фактов о конструкции многоквартирного дома на Беговой: ноги-опоры, железобетонный каркас, стиль «брутализм», следы деревянной опалубки. А теперь найдем пару-тройку фактов и из конструктивных особенностей упомянутого в новостной сводке ТАСС дома Центросоюза на улице Мясницкой: здание опирается на мощные столбы, первый этаж первоначально не был застроен, в офисных блоках дома Центросоюза применена конструкция железобетонной этажерки-каркаса. Найдем также немного информации об упомянутом стиле «брутализм»: «одним из формальных приемов брутализма считается подчёркнутая фактурность бетонных поверхностей, не отделанных после распалубки ни штукатуркой, ни облицовкой, ни покраской („бетон-брут“) — излюбленный метод Ле Корбюзье конца 40-х — начала 50-х годов».

Железобетон, следы опалубки, ноги-опоры… Напрашивается уже вывод, верно? Добавим сюда тот факт, что архитектор проекта дома-сороконожки Андрей Меерсон ориентировался на творчество Ле Корбюзье и был ярым поклонником стиля брутализм — и получим очевидный вывод: «дом авиаторов» на улице Беговой спроектирован Андреем Меерсоном в лучших традициях архитектурного стиля Ле Корбюзье и в подражание ему! Вот и найдено еще одно творение французского архитектора, правда, косвенное — но в его же стиле! Так что, если бы меня спросили, в каком именно месте Москвы поставить памятник Ле Корбюзье, я бы, наверное, задумался…

Возвращаясь к дому на Беговой, хотелось бы прояснить еще одну деталь — обилие его прозвищ. Большой ногастый дом москвичи как только ни называли: «дом-сороконожка», «дом-осьминог» (за сужающиеся к низу ноги-опоры), «дом на ножках», «избушка на курьих ножках», и даже «Бастилия» (из-за характерной архитектуры лестничных шахт)! Но самое популярное прозвище уникального здания — дом авиаторов. Откуда оно взялось? Оттуда же, где некогда работал мой дядя — с авиационного завода. Когда окончательно стало ясно, что необычный дом не будет гостиницей и вводиться в эксплуатацию будет как обычный жилой дом, нужно было решить, кому распределить квартиры, которых в общей сложности в доме 299. И первыми счастливцами, получившими ключи от квартир в этом доме, стали работники Московского машиностроительного завода «Знамя Труда», в настоящее время больше известного как ОАО «РСК МиГ», производящего самолеты и истребители. Именно работники этого завода составили основную массу населения дома, отсюда — и «дом авиаторов».

Парадокс, но цены на квартиры в этом доме постоянно растут. Сомневаюсь, что дом на своих сорока «ногах» перебегает каждый год ближе к центру города, поэтому рассматриваю только второй вариант этого обстоятельства: дом удачно расположен, имеет собственную автомобильную парковку и в плане транспортной доступности почти идеален. На каком бы транспорте ни ездили его жители, им всегда будет удобно добраться до своей «сороконожки»: рядом две станции метро, Белорусский вокзал и большие автомобильные магистрали.

И все-таки жаль, что дядя переехал из этого дома…